Тяжесть с коленей как-то быстро пропадает, становится сразу неудобно и верните-ка меня назад, минут на двадцать сойдет .
- Я хочу кофе. - тянет Ханбин, а Чживону остается повиноваться, потому что желание - закон, заодно и прощение попросит за все и вся. Заранее.
Ким как-то практически плетется в сторону плиты, потягиваясь и разминаясь, потому что мышцы затекли, а сейчас прямо рай небесный. Вообще, он часами ищет гребанную турку и сам кофе, а тут все прямо чудесным образом находится за доли секунд, что вообще непонятно. Хрен с ним, думает Ким наливая воду и кидая около двух ложек молотого кофе, следя за процессом.
Вообще, Чживон не особо обожатель кофе, но вот готовить привык и получается вроде неплохо так, пока никто не жаловался и не умирал, правда, он сам готов умереть от тихих завываний Ханбина и его матов, которые он шепчет, не очень тихо видимо, а может и тихо, но старший слышит и трясется от смеха. На фразе про принца Чживон старается не скрутиться напополам и просто не заорать, потому что мироздание катится в тартарары, без кредитов, налогов и переплаты. В небытие.
Когда кофе заваривается, Ким наливает кофе в большую чашку, новую кажется, на ней написано куча названий стран, он предварительно спрашивает надо ли сахар и если да, то сколько, получая какой-то невразумительный ответ, хотя, чего можно еще ожидать.
Он пальцами щелкает перед глазами младшего, а затем и по носу, протягивая чашку в чужие и вроде как согревшиеся руки, довольно улыбаясь. В глаза ты, сука эдакая, случайно смотришь, да Чживон, случайно так, очень случайно.
- Ну и чудненько, отсиживаемся до конца твоей пары по философии и выезжаем. Сколько пар остается еще? - он плюхается рядом всовывая парню какие-то печенюшки и переводя взгляд на машину. Папка с эскизами была где-то недалеко, осталось найти. А еще, ему должно быть прохладно, хотя бы, но нет. Поэтому футболка остается лежать где-то там же, то есть, в ебенях.